Владимир Янкилевский
1938–2018
Владимир Янкилевский был одной из самых ярких звезд эпохи нонконформизма. Он, как и другие лидеры неофициального искусства, пытался познать и выразить в своем искусстве фундаментальные основы бытия. Он создавал свой философско-художественный универсум, где синтезировались мужское и женское начало с идеей всеединства Вселенной, где парадоксально сочетались архаические знаки с символами техногенной цивилизации.
Илья Кабаков отмечал, что космос Янкилевского — это биокосмос, где нет человеческой меры, это — протоплазма, которую можно рассматривать одновременно и как макро- и как микрокосмос. С первых шагов в искусстве, даже в пору ученичества Янкилевский, невзирая на «железный занавес», стремился переосмыслить и продолжить идеи крупнейших западных художников – Пикассо, Магритта, Миро. На формирование его мировоззрения также повлияла и философия экзистенциализма. Но сложнейшие темы, касавшиеся места человека в мироздании, Янкилевский исследовал при помощи визуального языка.
Сам художник писал: «С формальной точки зрения произведение есть система выразительных средств, которая провоцирует на переживания, ассоциирующиеся с событиями реального мира. Но оформленный в систему языка, пластики и взятый сам по себе сюжет быстро теряет свою актуальность. Вот почему наиболее важным качеством произведения является зашифровка переживаний художника в пластическую организацию картин». Если бы можно было бы написать, выразить средствами изобразительного искусства философскую идею или концепцию, то это мог бы сделать прежде всего Янкилевский, его художественный экзистенциализм стал одной из важнейших составляющих искусства второй половины ХХ века.
Илья Кабаков отмечал, что космос Янкилевского — это биокосмос, где нет человеческой меры, это — протоплазма, которую можно рассматривать одновременно и как макро- и как микрокосмос. С первых шагов в искусстве, даже в пору ученичества Янкилевский, невзирая на «железный занавес», стремился переосмыслить и продолжить идеи крупнейших западных художников – Пикассо, Магритта, Миро. На формирование его мировоззрения также повлияла и философия экзистенциализма. Но сложнейшие темы, касавшиеся места человека в мироздании, Янкилевский исследовал при помощи визуального языка.
Сам художник писал: «С формальной точки зрения произведение есть система выразительных средств, которая провоцирует на переживания, ассоциирующиеся с событиями реального мира. Но оформленный в систему языка, пластики и взятый сам по себе сюжет быстро теряет свою актуальность. Вот почему наиболее важным качеством произведения является зашифровка переживаний художника в пластическую организацию картин». Если бы можно было бы написать, выразить средствами изобразительного искусства философскую идею или концепцию, то это мог бы сделать прежде всего Янкилевский, его художественный экзистенциализм стал одной из важнейших составляющих искусства второй половины ХХ века.
Александр Боровский
искусствовед, заведующий отделом новых течений Русского музея
Александр Боровский о Владимире Янкилевском:
Ближе к рубежу 1950-1960-х художника глубоко и серьёзно захватил дискурс научного. Он искал язык, связанный с претворением в едином визуальном плане знаков, схем, векторных стрелок и других проекций «техно». Янкилевский серьёзно и последовательно нащупывал ту визуальную поэтику, которая была бы адекватна базисным представлениям его формирующегося мировосприятия. В его работах человеческие фигурки «прорастают» элементами техно, а то и складываются из них, как из составных частей. Мироздание «био-технизируется»: распадается на винтики, схемы и микроэлементы, и снова, под воздействием каких-то сил, возрождается в виде некого нового техно-телесного канона. К 1963 году Янкилевский создаёт некую типологию мужского портрета — голову с вытянутой вперёд лицевой частью и трансформированной черепной коробкой. Сам этот архетип — плод некой антрополого-технической революции, всё ещё длящейся... Отсюда — подвижность архетипа, отсутствие окончательной формовки. Внутри этого образа идёт постоянная борьба: побеждает то пришелец, то робот, то мутант, то — человек…
Дальше возникает идея триптиха. Здесь космосы Янкилевского окончательно индивидуализируются и структурируются. Боковые стороны триптиха визуализируют мужское и женское начала. Между ними – космос: и, физический, и антропологический, и энергетический. Эти состояния космоса находятся в постоянных взаимопроникновениях. Мужское и женское разъединено, но есть некая надежда на восстановление целостности. Это — пронизывающие все данные состояния космоса энергии. Художник находит способ «записи» этих энергий биологической, природной, сексуальной, искусственно выработанной, космической... Здесь архаическое наиболее ощутимо смыкается с новационным, остросовременным. Художник постоянно фиксирует следы, присутствие этой энергии в виде неких находящихся под напряжением контуров, векторов движения тока, каких-то био- и антропоморфных ламповидных приборов. В триптихах художник разрабатывает и систему кодов, аккумулирующих его представления об универсуме.
Ближе к рубежу 1950-1960-х художника глубоко и серьёзно захватил дискурс научного. Он искал язык, связанный с претворением в едином визуальном плане знаков, схем, векторных стрелок и других проекций «техно». Янкилевский серьёзно и последовательно нащупывал ту визуальную поэтику, которая была бы адекватна базисным представлениям его формирующегося мировосприятия. В его работах человеческие фигурки «прорастают» элементами техно, а то и складываются из них, как из составных частей. Мироздание «био-технизируется»: распадается на винтики, схемы и микроэлементы, и снова, под воздействием каких-то сил, возрождается в виде некого нового техно-телесного канона. К 1963 году Янкилевский создаёт некую типологию мужского портрета — голову с вытянутой вперёд лицевой частью и трансформированной черепной коробкой. Сам этот архетип — плод некой антрополого-технической революции, всё ещё длящейся... Отсюда — подвижность архетипа, отсутствие окончательной формовки. Внутри этого образа идёт постоянная борьба: побеждает то пришелец, то робот, то мутант, то — человек…
Дальше возникает идея триптиха. Здесь космосы Янкилевского окончательно индивидуализируются и структурируются. Боковые стороны триптиха визуализируют мужское и женское начала. Между ними – космос: и, физический, и антропологический, и энергетический. Эти состояния космоса находятся в постоянных взаимопроникновениях. Мужское и женское разъединено, но есть некая надежда на восстановление целостности. Это — пронизывающие все данные состояния космоса энергии. Художник находит способ «записи» этих энергий биологической, природной, сексуальной, искусственно выработанной, космической... Здесь архаическое наиболее ощутимо смыкается с новационным, остросовременным. Художник постоянно фиксирует следы, присутствие этой энергии в виде неких находящихся под напряжением контуров, векторов движения тока, каких-то био- и антропоморфных ламповидных приборов. В триптихах художник разрабатывает и систему кодов, аккумулирующих его представления об универсуме.