Михаил Чернышов
р. 1945
Изучать современное искусство и писать первые работы Михаил Чернышов начал после посещения американской выставки в парке «Сокольники» в 1959 году. Сначала его увлекла живописная геометрия и абстракция, позже, как продолжение и развитие этих идей в новейшем времени, — поп-арт. В 1962 году в квартире единомышленника, художника Михаила Рогинского, Чернышов показывает прямоугольный кусок обоев в раме. Основатель группы «Коллективные действия» Андрей Монастырский считал, что с этой работы начался отечественный концептуализм.
Творчество Михаила Чернышова развивалось совершенно независимо от состояния художественных интересов московских альтернативных движений 1960—1970‑хгодов. В отличие от московской художественной школы модернизма, существующей в информационной изоляции, вынужденной рождаться заново и постепенно взрослеть, Михаил Чернышов сразу оказался в культуре готовых форм и образов. Его путь напоминает становление русского классического авангарда, когда стремительно набирающие скорость системы перешагивали через кубизм и футуризм, склеивались в коллаже кубофутуризма. Аналитические прогнозы немецкого культуролога Вальтера Беньямина, объявившего о рождении новой эпохи, о появлении «произведения искусства в эпоху его технической воспроизводимости», обрели в культурной практике Чернышова реальный характер. Его серии «Композиций» и цикл «Удвоения» словно впрямую иллюстрируют идеи о возникновении вторичной цивилизации, цивилизации Маклюена и Энди Уорхола, где «30 лучше, чем 1».
Образы «Удвоений» Михаила Чернышова выстраивают свои ряды, погружаясь в скрытые системы продукции массового сознания. Художник иронизирует над собственными структурами и в то же время утверждает в них абсолютную власть интеллекта. Михаил Чернышов, беря в основу эстетику русского авангарда, создает мир, где геометрия простых форм становится своего рода метаязыком, который используется для описания другого языка.
Творчество Михаила Чернышова развивалось совершенно независимо от состояния художественных интересов московских альтернативных движений 1960—1970‑хгодов. В отличие от московской художественной школы модернизма, существующей в информационной изоляции, вынужденной рождаться заново и постепенно взрослеть, Михаил Чернышов сразу оказался в культуре готовых форм и образов. Его путь напоминает становление русского классического авангарда, когда стремительно набирающие скорость системы перешагивали через кубизм и футуризм, склеивались в коллаже кубофутуризма. Аналитические прогнозы немецкого культуролога Вальтера Беньямина, объявившего о рождении новой эпохи, о появлении «произведения искусства в эпоху его технической воспроизводимости», обрели в культурной практике Чернышова реальный характер. Его серии «Композиций» и цикл «Удвоения» словно впрямую иллюстрируют идеи о возникновении вторичной цивилизации, цивилизации Маклюена и Энди Уорхола, где «30 лучше, чем 1».
Образы «Удвоений» Михаила Чернышова выстраивают свои ряды, погружаясь в скрытые системы продукции массового сознания. Художник иронизирует над собственными структурами и в то же время утверждает в них абсолютную власть интеллекта. Михаил Чернышов, беря в основу эстетику русского авангарда, создает мир, где геометрия простых форм становится своего рода метаязыком, который используется для описания другого языка.